Предъявите ваши документы!

В течение одной недели в Пскове, независимо друг от друга, в присутствии режиссёров в разных местах состоялись показы трёх новых российских документальных фильмов. Документальное кино в псковских кинотеатрах стараются не показывать. Телевидение такого рода фильмы, за редким исключением, тоже отвергает. Но интерес к документалистике в обществе есть. На некоторых показах, которые, как правило, организуются в Пскове не в самых удобных для демонстрации кино помещениях, собираются полные залы – особенно тогда, когда после просмотра можно поговорить с создателями фильма.

«Малодушный, трусливый не может быть христианином»

Фильм «Исповедник Борис Холчев» показали в Историко-краеведческой библиотека им. И.И. Василёва, после чего на вопросы зрителей ответили режиссёр Олег Глаголев и исследователь истории Ташкентской епархии Ольга Борисова.

«Исповедник Борис Холчев» - фильм исторический. Но хотите вы или не хотите, но вопросы он вызывает не только о далёком прошлом, то есть в данном случае о временах гонений на Церковь. Присутствующие задавались вопросами, связанными с современностью, невольно сравнивая: какие священники были и какие есть сейчас.

Архимандрит Русской православной церкви Борис Холчев,* несмотря на то, что в Пскове не служил и не жил, с Псковом оказался духовно связан через своего ученика Павла Адельгейма. По этой причине в фильме Олега Глаголева Павел Адельгейм и его супруга Вера Михайловна вспоминают о священнике Борисе Холчеве, жизнь которого – наглядная демонстрация того, как уживались советское государство и православная церковь, и что из этого вышло.

Кадр из фильма «Исповедник Борис Холчев». Третий справа в первом ряду – архимандрит Борис. Среди окружающих его клириков будущий исповедник протоиерей Павел Адельгейм (стоит за спиной о. Бориса, крайний справа во втором ряду).

Первый раз Бориса Холчева арестовали в 1922 году. Шла кампания за изъятие церковных ценностей. Борис Холчев тогда священником ещё не был – преподавал психологию и логику в Орловском педагогическом институте. Через два месяца Бориса Холчева освободили «за отсутствием улик». Осуждён он был уже тогда, когда стал священником. Это произошло в 1931 году.

Судили его как организатора «антисоветской организации, состоящей из лиц религиозного культа». Дали 5 лет, отправив в «Вишералаг» - лагерь, в котором свой первый срок отбывал Варлам Шаламов. Об этом лагере мы много знаем по антироману Шаламова «Вишера». «Всё оказалось гораздо страшнее, - сказано в «Вишере». - Мой лагерный приговор был первым по тем временам. Мне предстояло сойти в ад, как Орфею,— с сомнительной надеждой на возвращение… Пришлось поступать по догадке: что достойно? Что недостойно? Что мне можно и чего мне нельзя? Этого я не знал, а жизнь ставила передо мной один за другим вопросы, требовавшие немедленного разрешения. За протест против избиений я простоял голым на cнегу долгое время. Был ли такой протест нужным, необходимым, полезным? Для крепости моей души — бесспорно. Для опыта поведения — бесспорно…»

Когда говорят о перевоспитании в условиях лагеря, то под словом «перевоспитание» подразумевается то, что надо сломить волю. В этом был смысл заключения. Заключённый должен был внешний ад впустить внутрь себя.

В фильме «Исповедник Борис Холчев» говорится о том, что священник оказался к камере, в которую 10 дней не приносили еду. Когда дверь, наконец, снаружи отворили, то почувствовали трупный запах. Но о. Борис выжил – выполз из камеры, превращённой в могилу.

Самые страшные вещи творились во время этапирования (из пермского края Бориса Холчева этапировали в Юргу, в Кемеровскую область).

Тоталитарное государство, как бы оно ни называлось, ведёт себя одинаково. Основная задача – вселить страх. Чем больше страха, тем лучше. Паралич воли, страх, что может стать ещё хуже – питательная среда любого тоталитарного режима. «Я не должен ничего и никого бояться, - писал Варлам Шаламов. - Страх — позорное, растлевающее качество, унижающее человека». Такой вывод он сделал, оказавшись в Вишере.

Казалось бы, у Бориса Холчева были другие взгляды и другая жизненная дорога, но в конечном итоге вывод он сделал похожий. В фильме Олега Глаголева звучит голос Бориса Холчева – отрывок из проповеди: «Христиане должны быть мужественны… Малодушный, трусливый не может быть христианином, потому что христианин не один, с ним Бог».

«Их дело разрушала и советская власть, и Церковь»

Борис Холчев оказался на свободе в 1935 году, то есть досрочно, по инвалидности. Жил в Орле, а потом в Рыбинске. Несмотря на запрет, служить как священник продолжал – подпольно. Службы проходили на квартирах. Это было похоже на времена раннего христианства в Риме. В тридцатые годы ХХ века священников нельзя было заподозрить в том, что они служат ради корысти и ради карьеры.

Так продолжалось примерно до 1945 года. К концу войны советское государство сменило тактику. Если раньше храмы с удовольствием и энтузиазмом взрывали, но потом некоторые храмы стали открываться. Сталин в патриархи подобрал самого сговорчивого и лояльного советской власти - митрополита Сергия (Страгородского). Избрание состоялось в 1943 году при кураторстве полковника НКГБ Георгия Карпова - будущего председателя Совета по делам Русской Православной Церкви. Наверное, избрать патриархом Сергия – это было лучше, чем, допустим, избрать патриархом полковника НКГБ Карпова (с 1945 года - генерал-майора НКГБ), но большой разницы не было. В конце концов, Карпов тоже окончил Духовную семинарию.

Кадр из фильма ««Эскиз на 3/4 или неотправленное письмо художника Устюгова М. С. Горбачёву».

А за несколько лет до этого - в 1938 году - Карпова назначили начальником Псковского райотдела НКВД Ленинградской области. Подробнее о Карпове читайте в моём блоге на сайте «ПГ» 18 августа 2016 года («Зампатриарха по вооружению попал в окружение. Оно не было похоже на нимб. Ну и чёрт с ним»).

В то время как раз и наметилась развилка в развитии РПЦ. Одни священники делали ставку на безоговорочную лояльность к коммунистическому режиму. Другие, в том числе и Борис Холчев, по-прежнему старались быть независимыми и отделёнными от государства.

Нет, не случайно в фильме прозвучало: «Их дело разрушала и советская власть, и Церковь». Имеется в виду церковное чиновничество (у многих священников имелись агентурные клички, а то и звания). Человек, от которого во многом зависело развитие РПЦ, был тем самым председателем Совета по делам Русской Православной Церкви Георгием Карповым. К тому времени умершего патриарха Сергия сменил патриарх Алексий I. Помимо всего прочего, от Георгия Карпова зависели и кадровые назначения.

В хрущёвские времена Карпов даже «пострадал», но не за деятельность на посту куратора по делам РПЦ. Георгию Карпову вынесли строгий выговор с занесением в учётную карточку – за то, что «во время службы Ленинградском управлении и Псковском окружном отделе НКВД, грубо нарушал социалистическую законность, производил массовые аресты ни в чём не повинных граждан, применял извращённые методы ведения следствия, а также фальсифицировал протоколы допросов арестованных». Есть много оснований думать, что извращённые методы, фальсификация протоколов и прочее, в том числе и тяжёлое наследие ВЧК-ГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-КГБ, сохранились до наших дней. Во всяком случае, Павел Адельгейм мне рассказывал, что РПЦ такая практика не чужда.

Послевоенная жизнь Бориса Холчева была связана со Средней Азией.

Так получилось, что именно там после войны оказались многие православные священники из центральной России. Кого-то туда выслали. Кто-то приехал по собственному желанию, чтобы быть рядом с единомышленниками («в сороковые-семидесятые годы Средняя Азия – средоточие веры для всей нашей Церкви, вытесненной из собственно России»). Позднее в такой среде формировался характер молодого священника Павла Адельгейма. Ему тоже предстояло пройти советский лагерь, только не сталинский, а брежневский. И он тоже получит в лагере инвалидность – потеряет ногу. Но вернувшись на свободу и переехав в Псков, от своих убеждений не откажется и продолжит проповеди.

«Средоточие веры» в Средней Азии началось с того, что Ташкентскую кафедру в 1946 году возглавил епископ Гурий (Егоров). Он-то и позвал в 1948 году Бориса Холчева. А далее по призыву уже самого о. Бориса в Ташкент стали приезжать члены маросейской общины – круга отцов Алексия и Сергия Мечевых (о. Сергия Мечева арестовали 7 июля 1941 года и позднее расстреляли). В фильме говорится: «Сергий Мечев, предчувствуя свою гибель, благословил о. Бориса на руководство мечевской общины»).

В 1953 году владыку Гурия на Ташкентской кафедре сменил Ермоген (Голубев). При Ермогене о. Борис стал ближайшим его сподвижником. Павел Адельгейм в фильме говорит об особой атмосфере, сложившейся тогда в Узбекистане: «Это был целый мир исповедников в Ташкенте. Это были исторические фигуры и праведники… Это была духовная аристократия и люди подвига...»

Духовная аристократия во все времена для властей - не самая желательная категория людей, поэтому-то «церковная власть нейтрализовала Ермогена». Тем не менее, какая-то другая жизнь, параллельная советской, продолжалась. «Было ещё время, когда Церковь воспринималась как семья», - произнёс после демонстрации фильма режиссёр Олег Глаголев. Речь шла не только о проповедях во время богослужений. Духовная жизнь шире, чем только церковные проповеди («мулла посылал к о. Борису за советами»). Недолгая церковная оттепель сменилась новыми хрущевскими гонениями, но подпольные евангельские чтения всё равно устраивались, причём – довольно многочисленные. За дувалом (глинобитной стеной), бывало, собиралось до двухсот человек.

Впрочем, общение с Борисом Холчевым проходило не только на темы евангелия. Павел Адельгейм рассказывал, что в их кругу обсуждали литературу: «Фауста», сочинения Максима Горького… И это было совсем не похоже на официальное литературоведение. Например, обсуждали то, что «Горький был мистик и страстный огнепоклонник; в экстаз его приводили большие пожары, он не мог от них оторваться…». Действительно, Максим Горький писал: «Я готов целые сутки так же ненасытно смотреть на огонь, как могу сутки, не уставая, слушать музыку».

Но мировой пожар революции, раздутый сто лет назад, не мог гореть вечно. На пепелище стали появляться храмы и тюрьмы, стадионы и заводы… Это была внешняя сторона жизни. Но существовала и другая жизнь – потаённая. Иногда параллельные жизни пересекались, и тогда вспыхивали новые искры.

«Любуюсь промелькнувшей картиной…»

Потаённая жизнь – это не только религиозное подполье советских времён. Художественное подполье было не менее интересным и более живописным. Примерно в то же самое время, когда Борис Холчев создавал в Средней Азии «мир исповедников», в Ленинграде свой трудный путь начинал художник Геннадий Устюгов (хотя родился он в 1937 как раз в Средней Азии, в киргизском Токмаке). Это сегодня Устюгов – признанный художник. Проводятся выставки, телевидение снимает о нём сюжеты. А в конце 50-х годов прошлого века и позднее его работы, первоначально сделанные под впечатлением от французских модернистов, вызывали у советских чиновников от культуры возмущение. Выживать приходилось, работая слесарем, маляром, сварщиком… Потом была психическая болезнь, инвалидность… Но впрямую об этом в фильме «Эскиз на 3/4 или неотправленное письмо художника Устюгова М. С. Горбачеву» московского режиссёра Даниила Бондаря не говорится. Даниил Бондарь, собравший псковских зрителей в зале псковского отеля «Покровский», перед показом предупредил, что «это не фильм-иллюстрация и не фильм-портрет; скорее, это фильм-впечатление». То же самое можно сказать и о картинах Устюгова (накануне псковской премьеры показ состоялся в петербургском музее современного искусства «Эрарта» в присутствие самого Геннадия Устюгова). Устюгов не создаёт иллюстрации или портреты. Он тоже делится своими впечатлениями. Звучит одинокий голос одинокого человека. Устюгов живёт среди нас, но всегда сам по себе. Всё происходит примерно так, как в его же стихотворении: «В вагоне все спят, // Даже никто головы не подымет, // Лишь я один у окна //Любуюсь промелькнувшей картиной…»

Громов создаёт «промелькнувшие картины». И как обо всём этом рассказать?

Кадр из фильма ««Эскиз на 3/4 или неотправленное письмо художника Устюгова М. С. Горбачёву».

Даниил Бондарь в шутку назвал свой новый документальный фильм (двенадцатый по счёту) фильмом-поэмой. Это могла быть и не шутка, ведь в поэме обычно соединяются эпическое и лирическое начала. В «Эскизе на ¾…» такое соединение происходит, в том числе, на псковской земле. По этой причине фильм в Псков и привезли. Многое снималось именно здесь. И большинство приглашённых на показ были не обычными зрителями, а участниками съёмок. Более того, фильм лишь отчасти документальный. В фильме снималась псковская модель, псковский реконструктор в одежде викинга, за кадром звучит голос артиста псковского драмтеатра... Эпичности придаёт и письмо художника Устюгова Михаилу Горбачёву. Его отрывки звучат на протяжении всего фильма, соединяя воедино разные сюжеты. Просьба у художника Устюгова к Горбачёву такая: «Прошу помочь мне деньгами. Сколько вы можете мне заплатить?»

Как уже говорилось, Устюгов из-за своей болезни давно живёт в своём особенном мире, и в качестве адресата выбрал именно бывшего советского генсека Горбачёва, хотя письмо написал в 2005 году. Получается, Устюгов живёт в том мире, где никакого Путина нет и быть не может, и всё развитие остановилось, замерло на Горбачёве. Не самое плохое, что могло произойти с человеком (и со страной). В этом смысле Геннадий Устюгов – счастливый человек.

Когда слышишь строки, обращённые к Горбачёву, то примерно представляешь, что происходит в голове этого художника, когда тот берётся за кисть. Лучше в такие миры глубоко не погружаться. Достаточно того, что мы можем наблюдать со стороны. Тем более что всё равно мы туда не поместимся. У Устюгова многие работы как раз об этом: «Покинутая лодка», «Горящая лодка»… Лодка появляется и в фильме – на реке Великой, как раз напротив храма Илии Пророка у Брода в Выбутах.

«Боже, куда идти». Так называется одна из работ Геннадия Устюгова. В фильме Даниила Бондаря Геннадий Устюгов пытается открыть изнутри окно, но не может. Одинокий художник в комнате. Закрытое окно. Закрытое пространство. Почти одиночная камера. Но есть и другой мир – внешний, беспечный, суетливый, многолюдный. В «Эскизе на ¾…» уличные бесконечные селфи туристов как подтверждение того, что человек жив и у него всё хорошо.

Даниил Бондарь соединил очень непохожие пространства. Противоположные. Викинги, письмо Горбачёву, боди-арт, танец… Танцуют не все.

Сразу же после показа фильма я спросил режиссёра о музыке в его новом фильме. Многие режиссёры-документалисты сознательно стараются не использовать музыку, чтобы лишний раз не давить на зрителей и не отступать от «документальной правды». Даниил Бондарь ответил, что использует в своих фильмах всё, что способствует эмоциональному воздействию (музыку к фильму написал Сергей Казанцев). О том, что без музыки здесь было не обойтись, говорит и название фильма. Размер ¾, три доли, «раз-и, два-и, три-и»… Важно, какими нотами отбивается пульс. Как поётся в песне, «Когда гроза, мне легче дышать - это факт; // Не бойся грома, он всегда попадает в такт».

При соединении живописи и музыки иногда получается кино.

…Третий документальный фильм показали в медиахолле Театрально-концертной дирекции. Точнее, фильма было два, но один – короткометражный художественный («Я тебя Мне нравится» Ярослава Ваколюка), а вот другой – короткометражный документальный («Вот моя деревня Лифаново» Марины Донской). Это были студенческие работы.

Кадр из фильма «Вот моя деревня Лифаново».

Марина Донская сняла фильм о своём дедушке из деревни Лифаново - короткую зарисовку о том, что непременно в скором времени совсем исчезнет. Речь о русской деревне - в том виде, в каком мы её знаем. Во время показа я одна за другой записал в блокнот две фразы из фильма «Вот моя деревня Лифаново»: «Мужчины вымерли все» и «Лётчики не умирают». Это вроде бы два полюса. На глазах исчезающая деревня и вера в бессмертие. В действительности обе фразы друг другу не противоположны. Когда пишут «лётчики не умирают», то имеют в виду память. «Вот моя деревня Лифаново» - фильм об уходящем времени (чёрно-белые фото, незамысловатый деревенский быт: печка, кот, тянущий на себя одеяло…). Не случайно упоминаются староверы, из семьи которых происходит главный герой. Староверы неуступчивы. Их трудно соблазнить чем-то модным и сиюминутным.

В Лифаново 24 дома, но постоянно живут в ней два человека. Большая часть жителей деревни – на кладбище, куда дедушка Марины Донских и приходит. Его спрашивают: «В чём смысл жизни, дед?» Ответ давать не обязательно.

***

Некоторое время спустя в Пскове показали ещё один документальный фильм – «Немцов». И снова это был не кинотеатр, а банкетный зал пиццерии «Джем». И снова в зале были абсолютно новые зрители. Я не видел ни одного зрителя, кто бы этой весной посещал другие документальные фильмы. У каждого фильма – свои зрители. Режиссёр Владимир Кара-Мурза-младший очень бы хотел приехать в Псков на этот показ, как делал это в других городах. Но 2 февраля 2017 года Владимир Кара-Мурза был отравлен в Москве и госпитализирован в критическом состоянии. Это было уже второе покушение на его жизнь.

Думаю, что если посмотреть все эти такие разные документальные фильмы, то вопрос о смысле жизни покажется лишним.

*Архимандрит Борис (в миру Борис Васильевич Холчев; 20 июня 1895, Орёл — 11 ноября 1971, Ташкент) — архимандрит Русской православной церкви. С 1916 года был учеником оптинского старца Нектария.

**Геннадий Афанасьевич Устюгов (18 марта 1937, Токмак, Фрунзенская область, Киргизская ССР) — российский художник и поэт, представитель неофициального искусства Ленинграда.