Полибинская авантюра

Кому оно нужно, русское культурное наследие?

Административная «Волга» наощупь пробиралась сквозь дымовую завесу по дорогам Великолукского района. «А что вам там нужно, в Полибино?» – водитель, сам родом из Великих Лук, округу знал неплохо. «Музей!» – «Музей там у нас есть? Что за музей?». Дорогу спросили у местных жителей. Двухэтажное здание со следами перманентного и безысходного ремонта отыскалось в зарослях, бывших когда-то парком. Внутри голые стены и строительный мусор. И одна живая душа - Валентина Павловна Румянцева, директор дома-музея Софьи Ковалевской.

Полибино упоминается в документах с XVIII века. Когда-то оно было подарено Екатериной II генералу И. И. Михельсону за подавление восстания Емельяна Пугачева. В 1841 году усадьбу приобрел с публичных торгов Василий Васильевич Корвин-Круковский, отец Софьи Ковалевской. При нем был построен дом, разбит парк.

- В воспоминаниях Софьи Васильевны упоминается, что дом был построен по проекту крепостного архитектора, - рассказывает Валентина Павловна Румянцева, - но реставраторы, увидев его, сказали, что этого быть не может, дом очень стильный. Занялись поисками возможного архитектора. Я им указала на родство деда Софьи Ковалевской, по материнской линии, и Александра Павловича Брюллова, и действительно, в Академии Художеств в его альбомах нашли рисунок дома, очень похожего на этот. Чтобы проверить эту версию я показывала фотографии дома специалистам в Санкт-Петербурге, и они тоже решили, что дом, скорее всего, брюлловский.

После войны в здании располагался детский дом, рядом был построен еще один корпус. В 70-е годы число беспризорных резко сократилось, а так как старый дом было трудно обслуживать, то его просто забросили. Занимали две комнаты под складские помещения, в одной была сельская библиотека.

- Как появилась идея создания музея в Полибино?

- В 1978 году пошло «поветрие», - а у нас пойдет, так пойдет, меры не знаем, - решили объединять музеи. Все районные музеи стали филиалами Псковского музея-заповедника. И вдруг оказалось, что их мало, по сравнению с другими областями. Стали искать. В Полибино музея не было, но идея витала в воздухе: был туристический маршрут, постоянно приезжали группы туристов. Мы с первого дня существуем как филиал Псковского музея-заповедника.

Валентина Павловна в свое время закончила филологический факультет ЛГУ. Музейщиком стала совершенно случайно: «не собиралась работать в музее, но влипла – и все». В Полибино ее «сосватал» в свое время генеральный директор Псковского музея-заповедника Евгений Петрович Матвеев:

- Я тогда «сидела на трех стульях»: требовался директор в музей академика Виноградова, который как раз готовили к открытию, потом я уже заменяла директора краеведческого музея, и сюда нужен был. Евгений Петрович сказал: «Вот на выбор три музея, но я хочу, чтобы ты ушла в Полибино». Год или два я созревала, шаг это был тяжелый. Я жила в городе, пять минут до работы. Но уже тогда краеведческий музей был настолько забит фондами, что мы не могли приобретать ничего интересного, а от почетных грамот меня уже просто тошнило. Итак, я решила попробовать.

Валентина Павловна, создатель полибинского музея, называет его «авантюрой» («Представьте, начать делать музей в перестроечные годы!») и говорит о нем – «мы», как мать о младенце. Она занималась всей исследовательской работой по истории усадьбы, изучала родословную Корвин-Круковских, одна скомплектовала весь фонд музея. С помощью пожилой родственницы Софьи Ковалевской, поддержавшей идею создания музея, удалось найти в Санкт-Петербурге людей с антикварной мебелью: «Первые годы я сюда привозила экспонаты буквально машинами».

В результате собралась очень интересная коллекция старинной мебели, в основном красного дерева. «Я специально выбирала такие предметы, потому что было известно, что в Полибино была именно такая обстановка, - рассказывает Валентина Павловна, - дом был роскошный, он выделялся здесь».

- Когда началась реставрация усадьбы?

- В конце 80-х вышло постановление за подписью Н. И. Рыжкова о реставрации памятников Новгорода и Пскова, выделили сумасшедшие деньги на оба города. Когда стали набирать псковские объекты, мы оказались единственным памятником, у которого была готова документация на реставрацию. Мы существовали около 10 лет, я уже поработала в архивах, составила научную справку, мы к тому времени знали историю усадьбы и могли прикинуть ее планировку. Поэтому нас включили в план. Но, как водится на Руси, деньги начали тут же уменьшать и уменьшать, начались простои, которые длились просто годами. Самый большой простой – три года, с 1997 до 2000 год.

- С какими сложностями вы сталкиваетесь сейчас?

- А сложности все те же. Культура у нас финансируется по остаточному принципу, да еще и мы в области по остаточному принципу. Пока только флигель отреставрировали. Полибино постоянно приходится доказывать, что мы не сельский, а серьезный музей международного уровня, с солидной научной базой, с уникальными фондами. Но нам это куда сложнее, чем известным музеям, как, например, Пушкина, Мусоргского, Льва Толстого. В прошлом году Анатолий Васильев, генеральный директор «Псковреконструкции», пригласил сюда директора реставрационного департамента министерства культуры. Посмотрели: «Да, сюда стоит вкладывать деньги». На этот год было выделено около двух миллионов. Не знаю, что будет в следующем, у нас в отношении финансирования ситуация совершенно непредсказуемая.

- Есть ли какие-либо планы по срокам реконструкции?

- Это больной вопрос. Столько уже всяких дат называлось, и с моего ведома, и без моего ведома. Я ждала 150-летия со дня рождения Софьи Ковалевской, это был январь 2000 года. Юбилей был включен в календарь ЮНЕСКО, сюда приезжали представители этой организации. Но к самой дате ничего не было сделано. Академия Наук выделила нам 15 тысяч на подготовку конференции и на выставку, которую мы оформили. Благодаря этому принимаем сейчас туристов. Раньше мы могли только провести их по усадьбе.

- Какие прогнозы на ближайшее время?

- А разве можно что-нибудь спрогнозировать в нашей стране? Вот в 2000 году только успокоились. Министерство культуры выделило два миллиона рублей, и небольшую сумму дала областная администрация. А в 2001-м про нас резко забыли. Вдруг выясняется, что нас в плане нет! «Вы не памятник федерального значения!» – «Как? Есть указ Ельцина, и мы там есть!» - «Нет, вы музей федерального значения, а дом - не памятник». Стали срочно собирать документы, что и дом - памятник федерального значения. Это понятно, когда сокращается финансирование, надо срочно кого-то выбрасывать, а кого? Конечно, тех, кто меньше известен. Хотя за границей о нашем музее знают больше, наверное, чем в России. Мы внесены в международный каталог музеев мира, к нам приезжают, нам пишут.

- Неудивительно, ведь Софья Ковалевская – это человек мирового масштаба.

- Конечно. В США есть фонд имени Софьи Ковалевской, в Германии – гостевая профессура имени Ковалевской, Геттингентский университет объявил премии на сумму 20 млн. евро (!!! - Ред.) имени Софьи Ковалевской, которые выдаются талантливым выпускникам вузов. Это тот университет, где Софья защищалась и где учился ее прадед, который потом стал академиком по математике и астрономии.

- Как обстоит дело с фондами? Достаточно ли их для открытия музея?

- Фондов никогда не бывает достаточно. Однако, бедненькую, но на весь дом экспозицию мы уже насобирали. Но денег нам дают только на зар-платы, больше ни на что. Экспонаты мы уже не закупаем. Дорого.

- Не находится ли богатых меценатов?

- Сейчас модно вкладывать деньги в музей Пушкина, Льва Толстого. Наметились в последнее время какие-то перемены, но даже боюсь пока об этом говорить.

Не надеясь только на вышестоящие инстанции, сотрудники музея находят самую неожиданную помощь. Когда сносили детский дом, разрешили местным жителям забирать, кому что нужно, и за месяц его разнесли. Остались одни развалины. Убрать их помог «Лесхозмаш» во главе с Александром Василевским, под эгидой великолукского «Единства». Пригнали технику, заасфальтировали кусок дороги. Поговаривали и о восстановлении старого пруда. Но нет проекта, он требует немалых денег и времени. А политикам нужны быстрые результаты.

Не в силах ускорить реставрацию, директор, вместо того, чтобы потихоньку горевать, находит себе новые занятия: «У нас тут стоит бывшая водонапорная башня, и мы задумали сделать в ней мини-обсерваторию. Уже договорились с разными детскими организациями, они будут создавать астрономические кружки. Прадед Ковалевской был астрономом и одно время директором Петербургской обсерватории. Получили под это дело грант от американского фонда. Сейчас я написала в Геттингентский университет, прошу, чтобы прислали своего представителя. По закупкам оборудования консультируемся с Пулковской обсерваторией. А так, все это очередная наша авантюра».

В планах Валентины Павловны провести конференцию по развитию астрономии, по вкладу немецких ученых в российскую науку и вообще по научным связям России и Германии. Рассчитывают на финансирование из Германии. Вышли на фонд Присциллы Рузвельт, который помогает русским усадьбам. Вроде бы их Полибино заинтересовало. «Мне бы хотелось какой-то проект по парку, здесь у нас полное отсутствие денег, людей и средств. А ждать, когда дойдет очередь у министерства культуры…»

- Получается, что иностранцам русские музеи больше нужны, чем нам?

- Софью Ковалевскую в России и при жизни не признавали. На 150-летнем юбилее во время экскурсии один чиновник из министерства культуры сказал: «А почему шведы не сделают?»

А что же русские не сделают? – шведы и так сделали все, что могли. Хотя им-то Ковалевская кто? Правда, первая в мире женщина-Нобелевский лауреат. И ОНИ об этом помнят.

- Дворянские усадьбы всегда были очагами культуры, влияние которых шло на всю округу. Как вы думаете, могут ли играть эту же роль провинциальные музеи?

- Не знаю, можно ли сейчас это вернуть. Пытаются в Ясной Поляне, в Пушкинских Горах. Надо сначала многое вложить. Из ничего – ничего и получается. Кто успел открыться в застойные годы, когда все валом валило, тем закупили технику, построили гостевые дома, дома для сотрудников. У нас ничего этого нет. Это, во-первых. Во-вторых, в сельской местности идет деградация кадров. Я не знаю, кто придет после меня и моих сотрудников, а ведь мы уже не молоды. В музее должны работать люди с высшим образованием. В сельской местности их найти очень сложно. В городе? Ну да, я приехала из города, так и езжу на работу каждый день, своего жилья здесь у меня до сих пор нет. Но я создавала все с нуля, это – мое. А когда человек придет на все готовое, кто знает, насколько это будет ему близко. Ситуация с кадрами совершенно непредсказуемая. Хотя мы получили из Таганрога письмо от девушки, ей 25 лет, она врач. Она «заболела» Ковалевской, прочитала о ней всю литературу. Пишет, что хотела бы поработать. Кто знает, а вдруг это наша смена? Музей – это такое дело, если затянет, то уже не отпускает.

- А кроме личного интереса, что еще может привлечь новых людей на работу в музеи на селе?

- Ничто… Люди сейчас убегают… И современная молодежь сюда не пойдет. Говорят, что в институты культуры конкурс есть, но не думаю, что выпускники будут оседать в провинциальных музеях. При нашей зарплате… Учителя, которые вечно жалуются, что им недоплачивают, получают раза в два больше, чем работники музея. Да и не в этом дело. Я еще в молодости решила для себя, идти мне на интересную работу или высокооплачиваемую. Но сегодня молодые люди, как мне кажется, более прагматичны. Рано или поздно придется уходить на пенсию, а в музей человека требуется долго готовить, уже сейчас надо хотя бы наметить.

Сейчас в Полибино работают всего три человека – директор и два научных сотрудника, Наталья Васильевна Пархомик и Вера Алексеевна Чернышева. Еще, конечно, есть сторож.

Приезжайте в Полибино.

Беседовала Светлана ПРОКОПЬЕВА.
Фото: Валерий Маркин