Пробили и пробивать будем!

Александр Голышев не видит нарушения закона в проведении водовода через стены памятника архитектуры XVI века

- Аллё! Это прачечная?
- Херачечная! Это управление культуры!

У псковских чиновников есть два бесспорных аргумента, которыми можно оправдать любое варварство. Первый: денег нет. Второй: жизнь остановить нельзя. Они и звучали лейтмотивом на прошедшей 20 ноября пресс-конференции.

В пресс-конференции принял участие почти весь президиум псковского отделения Всероссийского общества охраны памятников. Главные действующие лица – Александр Голышев (областной комитет по культуре), Василий Мусийчук (научно-производственный центр по охране памятников), Анатолий Васильев (Гендирекция «Псковреконструкция»). Поводом собраться послужило подворье Снетогорского монастыря – обнаруженное при раскопках, насквозь пробитое трубами и снова закопанное.

Как метко заметил по ходу встречи Александр Иванович: «Здесь сидят люди, которые несут ответственность за то, что происходит и которым будет предъявлено обвинение».

Сами себе адвокаты

Собрание больше походило на репетицию защиты в уголовном процессе, чем на пресс-конференцию. Когда подозреваемому предъявляется обвинение, он обычно старается доказать, что преступления не совершал. А если его участие неоспоримо, остается одно – утверждать, что состава преступления в совершенном деянии нет.

Лучшая защита – это нападение. Александр Голышев начал с претензий к прессе, которая, понимаете ли, развела шумиху на пустом месте, без всякого повода. Особенно досталось «Псковской губернии», номер которой лежал у Александра Ивановича под рукой.

Балансируя на грани личных оскорблений, он прокомментировал репортаж Софьи Давыдовой («Это напоминает кадры разрушения храма Христа-спасителя», №43, 12-18.11.2003 г.) как «элементарнейшую попытку взорвать гражданский мир1 , зачеркнуть то, что было сделано в рамках историко-культурного наследия в год 1100-летия и где-то собственные амбиции потешить, или показать всю свою значимость».

Особенно возмутило г-на Голышева напечатанное на соседней полосе коллективное письмо ведущих ученых России: «Это вообще из другой темы, это итоги семинара, никакого отношения не имеющего к этой теме!». Хорошо еще, по новостям не прошелся…

«Пощадили»

Дальше – больше. «Вся пресса сходилась к тому, что разрушен уникальный памятник XVI века», у Александра Ивановича – свой взгляд на происходящее. Противоположный.

Итак, начинает г-н Голышев, с июня месяца идет прокладка магистрального водопровода длиной около километра: «Но что происходит: трасса была определена, до выхода через дорогу к берегу Псковы остается 8 метров. И вдруг натыкаемся на руины хорошо сохранившейся неизвестной постройки XVI века. У некоторых искусствоведов было предложение уйти вниз под памятником. Что значит «уйти вниз под памятником» – это ослабить его несущие конструкции, нарушить фундаменты и так далее. Поэтому Гендирекция, советуясь с нами, принимает совершенно нормальное решение. Были приостановлены работы, были полностью проведены археологические раскопки тех фрагментов, которые нас интересуют в инженерном плане, были сделаны работы по фотофиксации, по проекту перехода и сделаны две муфты в двух стенах на расстоянии порядка 6 метров. Хорошо это или плохо? Конечно, плохо, потому что лучше такие вещи не трогать, это однозначно. Но вместе с тем жизнь остановить совершенно невозможно».

Насчет «вдруг». Строители знали заранее, что по маршруту проведения водовода могут встретиться значимые археологические памятники. Александр Голышев: «О том, что на этом берегу Псковы очень большое количество памятников и о том, что там были комплексы, относящиеся к Снетогорскому монастырю – естественно, все всё это знали». Василий Мусийчук: «Было известно, что вероятно где-то в этом районе находятся развалины Снетогорского подворья. Шли, конечно, не вслепую».

В задачу Научно-производственного центра по охране памятников входит, как точно сказала корреспондент «Новостей Пскова», в подобных случаях «соломки подстелить». Именно для этого с центром согласуются проекты всех строительных работ. На вопрос, почему «соломки» не было в данном случае, внятного ответа Василий Михайлович так и не дал.

Единственно прозвучавшее пояснение – это большая стоимость изменения проекта, а деньги-то (полученные из федерального бюджета) уже «осваиваются»! А сразу спроектировать трассу иначе, видать, не судьба.

Интересно, что решение пробить стены памятника не только «совершенно нормальное», но и, как выразился Анатолий Васильев, «самое щадящее». А не самое щадящее тогда какое? Снести все к черту?

Если бы водовод был как гофрированный шланг…

Еще больше, чем готовность в случае чего провести водовод прямо через памятник, удивляет уверенность г-на Голышева в том, что здесь нет нарушения закона «Об объектах культурного наследия»: «На высоте 50 см от нуля были высверлены два отверстия по 60 см, вставлена муфта и туда прошла труба. Кто скажет, что это является разрушением памятника? Закон говорит очень четко, что такое разрушение памятника: первая позиция – это его физическое уничтожение, вторая позиция – это искажение его историко-искусствоведческого вида. Кто мне скажет, что здесь нарушено? Повторю, если бы водовод мог быть как гофрированный шланг, шел бы слева направо, конечно, есть смысл эти совершенно уникальные места обойти, хотя никаких нет гарантий, что мы опять через 5-10 метров опять не наткнемся на подобную же вещь».

Что здесь нарушено? Памятник уничтожен? Его исторический вид искажен? Да в XVI веке через каждое второе здание водопроводные трубы проходили! Именно поперек помещения и как раз в полуметре от пола! Просто трубы были деревянные, не сохранились…

Но это еще не все. «Вы прекрасно знаете, что в этом году мы провели в Троицкий собор и газ, и вентиляцию, - рассказывает Александр Голышев. - Почему никто не поднимал такой шум-гам, что мы сделали почти 10 необходимых инъекций, чтобы войти в Троицкий собор? Почему в подвалах и Приказных, и Поганкиных палат тоже есть необходимые инженерные входы, для того, чтобы проложить инженерные коммуникации? То же самое было сделано и с этим памятником».

Вот оказывается как! Это, значит, подведение инженерных коммуникаций! Ну теперь туда, наверное, можно туристов водить – точно так же как в Поганкины палаты. Выставки там делать, как в Приказных…

Интересно, кстати, уточнить, осознает ли Александр Иванович разницу между водопроводными трубами, которые подводятся к обжитым помещениям, и магистральным водоводом?

…закон не писан

Еще одно интересное замечание г-на Голышева: «Все, что мы находим, не является памятником ни федерального, ни какого значения». Трудно поверить, что председатель комитета по культуре не знает содержания закона «Об объектах культурного наследия». Или мы о разных законах говорим?

Давайте сверим тексты. В том, который знаю я, недвусмысленно сказано:

«Объекты археологического наследия считаются выявленными объектами культурного наследия со дня их обнаружения» (ст. 18, п. 6);

«Выявленные объекты культурного наследия до принятия решения о включении их в реестр либо об отказе включить их в реестр подлежат государственной охране в соответствии с настоящим Федеральным законом» (ст. 18, п. 8);

«Объекты культурного наследия подлежат государственной охране в целях предотвращения их повреждения, разрушения или уничтожения, изменения облика и интерьера, нарушения установленного порядка их использования, перемещения и предотвращения других действий, могущих причинить вред объектам культурного наследия, а также в целях их защиты от неблагоприятного воздействия окружающей среды и от иных негативных воздействий» (ст. 33, п. 1);

«За нарушение настоящего Федерального закона должностные лица, физические и юридические лица несут уголовную, административную и иную юридическую ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации» (ст. 61, п. 1).

Переживаем!
Переживем ли?

Все вопросы, заготовленные из предположения, что чиновники будут оправдываться и раскаиваться, оказались просто лишними. Уместным было задать только один, уточняющий:

- Александр Иванович, правильно ли я вас поняла: вы считаете, что памятник не разрушен и никакого нарушения закона не было?

- Абсолютно! Не только он не разрушен – он выявлен, он изучен, он законсервирован и ждет своего часа. Да, повторю, больно ему, что есть два этих вреза, но вместе с тем, придет время, мы восстановим весь этот комплекс и опять речь пойдет об инженерном обустройстве. Так мы то же самое бы сделали тогда, но сделали сейчас. А в вашей газете – но вы-то видели эту статью? – смотрите, экскаватор, «кадры разрушения храма Христа-спасителя», а вот это общественность – вы читали? – речь-то совсем о другом идет. Я знаю, кто платит деньги, тот и заказывает вам такие материалы, но неужели вы за великий город не переживаете?

- Очень переживаем, Александр Иванович!

- Ну не видно…

В этот момент мне, честно говоря, стало как-то неловко. Оказывается, статьи в защиту культурных ценностей у нас пишутся только «по заказу»?.. А я-то, наивная, думала, что и просто по совести можно…

Примечательно, что с журналистами разговаривали как с малыми детьми, которых можно убедить в чем угодно. Которые никогда не читали законы, не знают, чем отличается водовод от водопровода и что консервация памятника – это специальные научные и производственные работы, а не просто «засыпать грунтом». Предполагалось, что представители СМИ даже не подозревают о том, что чертежи, которые делают по ходу своей работы археологи, никак не заменяют собой архитектурного изучения вновь выявленного памятника, так, кстати, и не заказанного НПЦ.

Александр Голышев, заявив, что «сегодняшний разговор все минусы превращает в плюсы», вероятно, рассчитывал проведением пресс-конференции закрыть тему. Но сдается, что он лишь открыл в ней новую страницу.

Светлана ПРОКОПЬЕВА.