«Дворец Мнишек» на Романовой горке

Беглый монах московского Чудова монастыря Григорий Отрепьев к началу 1602 г. добрался до Польши. Через год он объявил себя царевичем Дмитрием, чудом спасшимся от подосланных в Углич убийц. Ему покровительствовал сандомирский воевода Юрий Мнишек, рассчитывавший сделать свою дочь московской царицею. Еще до начала похода на Москву, 25 мая 1604 г. Лжедмитрий подписал брачное обязательство взять шестнадцатилетнюю Марину Мнишек в жёны после вступления на престол.

Псков в подарок

«Царевич Дмитрий» обязался дать жене «два государства великие, Великий Новгород и Псков со всеми уездами и с думскими людьми, с дворянами и с детьми боярскими, с попами и со всеми приходами, с пригородами, с местами и сёлами, со всем владением…» А сам обещал ничем там не владеть и ни во что не вмешиваться. Жена могла через своих наместников управлять Новгородом и Псковом, вершить там суд, давать своим служилым людям поместья и вотчины, устраивать монастыри, костёлы и школы римские, ставить епископов и попов латинских.

Лжедмитрий по брачному договору не только разрешал жене держать при себе католических священников, но и обещал «накрепко промышляти, чтоб все государство Московское в одну веру римскую всех привести и костелы б римские устроити».

Такую судьбу готовили Пскову и всей России самозванец и его польские пособники. Сначала удача сопутствовала им, и многие русские города присягнули «спасённому царевичу Дмитрию». 20 июня 1605 г. он вступил в Москву. В один день, 8 мая 1606 г., вопреки традициям, состоялась сначала коронация Марины Мнишек, а затем и их свадьба. Через 9 дней бояре подняли народ на мятеж, и Лжедмитрий был убит. Марину с отцом выслали в Ярославль, а через два года царь Василий Шуйский отпустил их в Польшу. Однако новый самозванец перехватил их и привёз в Тушинский лагерь.

Псков не оставался в стороне от бурных событий «смутного времени». Под городом появились отряды Лжедмитрия II во главе с воеводой Федором Плещеевым. Сначала псковичи отбили его попытки овладеть крепостью. Но, узнав, что Василий Шуйский пригласил на помощь шведское войско, горожане предпочли открыть ворота Плещееву и в сентябре 1608 г. присягнули Лжедмитрию.

Из-за раздоров в Тушинском лагере Лжедмитрий II и «царица» в начале 1610 г. бежали в Калугу. Его убили в декабре, а через несколько дней Марина родила сына. Вскоре её мужем стал влиятельный сторонник Лжедмитрия, атаман донских казаков Заруцкий, обещавший возвести на престол новорожденного «царевича» Ивана.

23 марта 1611 г. в Ивангороде объявился Лжедмитрий III. Летом он с казаками полтора месяца безуспешно осаждал Псков и при подходе шведов ушёл в Гдов. Однако шведские и польские отряды так разоряли окрестные деревни, что псковичи предпочли пригласить Лжедмитрия III. Полгода он отсиживался в Пскове, получив в истории прозвище «псковского вора Cидopки». Грабежами и развратом он так досадил горожанам, что его арестовали и отправили на казнь в Москву.

С подходом ополчения Минина и Пожарского атаман Заруцкий с отрядом и Мариной Мнишек ушли на юг, зимовали в Астрахани, а летом 1614 г. окружённые казаки выдали их войскам нового царя Михаила Романова. В Москве Заруцкого посадили на кол, «царевича» Ивана повесили, а Марина вскоре, по официальной версии, сообщённой полякам, «от болезни и с тоски по своей воле умерла» в тюрьме.

Печальная судьба

Марина Мнишек так и не побывала в подаренном ей Пскове. Но это не помешало возникновению легенды о том, что здесь существовал её дворец. И до сих пор перестроенный памятник архитектуры на улице Некрасова, стоящий в глубине двора за домами №№ 10 и 12, часто называют «дворцом Марины Мнишек», хотя и ставят это выражение в кавычки.

Впервые легенда прозвучала в книге преподавателя Псковской духовной семинарии Александра Сергеевича Князева «Указатель достопамятностей города Пскова», напечатанной в 1858 г. Говоря о древних частных зданиях, он признался: «Кому принадлежал дом, которого развалины видны в саду Биниса, тоже достоверно неизвестно. Есть в Пскове особа, от коей мы лично слышали, что в ее фамилии хранилась древнейшая Псковская летопись, в недавнее время затерявшаяся, по сказанию которой этот дом некогда принадлежал какому-то Меншикову, а ещё прежде был квартирою Марины Мнишек во время трёхдневного её пребывания в Пскове по убиении Гришки Отрепьева».

Уже через три года граф М. В. Толстой в книге «Святыни и древности Пскова» уточнил, что «величественные развалины древнего дома красуются в саду барона Медема», а не Биниса, и в примечании сделал оговорку: «Сколько мне известно, История не упоминает, чтобы Марина была когда-нибудь во Пскове».

Псковские летописи подробно рассказывали о событиях начала ХУII века. В них есть особая глава «О смятении и междоусобии и отступлении псковичей от Московского государства, и какие были вследствие беды и напасти на град Псков от нашествия поганых и пленения, пожар и глад, и откуда началось зло сие быти и в кое время». Псковский летописец радовался убийству в Москве «ложного царя, назвавшегося Дмитрием», так как молитвами Богородицы и великих чудотворцев «не попустил Бог ему разорить христианскую веру и церкви превратить в Латинство». А «царицу Маринку, воровскую литовку» он упомянул только раз, отметив, что царь Василий Шуйский отпустил её в свою землю. Естественно, что местный летописец не упустил бы даже кратковременное появление бывшей царицы в Пскове.

Легенда о «дворце Марины Мнишек» несостоятельна и потому, что в то время здание ещё не было возведено. Юрий Павлович Спегальский в книге «Псков-ские каменные жилые здания ХУII века» относил его постройку к 60-м годам ХУII века. Он считал купцов Меншиковых не только владельцами, но и строителями четырех палат на Романовой горке. По времени сооружения «дворца» Спегальский именовал его третьими палатами Меншиковых. Современные исследователи более осторожны, говоря, что эти палаты появились во второй половине того же века. По Спегальскому, доказательством общего владельца у всех «палат Меншиковых» являются соединяющие их подземные ходы. Однако при недавних натурных обследованиях подземных ходов, выходящих из «дворца», не оказалось.

Благородные развалины

Искусствовед Псковского института «Спецпроектреставрация» Ольга Владимировна Емелина обнаружила некоторые документы, касающиеся судьбы здания.

Все его помещения погорели в 1758 г., остались без кровли, печей, полов, дверей, встроенных шкафов и вообще «без всякого убору». Очевидно поэтому 27 сентября следующего года псковские купцы Пётр, Фёдор и Иван Яковлевичи Посниковы продали за 250 рублей это каменное здание в Мокролужской сотне Анисье Васильевне - жене отставного провинциального секретаря Фёдора Вохина. Братья Посниковы не были первыми владельцами палат, так как их мать Авдотья Егоровна купила этот дом у псковского купца Семёна Фёдоровича Саброва.

Через 90 лет, в марте 1847 г. псковский мещанин Семён Максимович Губанов взял в долг 1429 рублей под залог своего домовладения. В него входило не только это, уже ветхое трёхэтажное здание, но и ещё один каменный дом, одноэтажный, выходивший фасадом на Губернаторскую улицу и тоже требовавший значительного ремонта. Своевременно вернуть деньги Губанов не смог, и в сентябре 1848 г. заложенное имущество купил с публичных торгов барон Василий Медем. Новый владелец не стал ремонтировать постройки, и деревянные материалы большого здания, вероятно, пошли на починку одноэтажного дома.

Оставшись без тесовой крыши и полов, старое плитяное здание быстро ветшало. Уже в конце следующего десятилетия его называли развалинами древнего дома. Они находились в окружении садов на границе двух домовладений. Их хозяева не раз менялись и не обращали внимание на старые развалины. Псковичи даже толком не знали, кому они принадлежат. Не случайно Князев и граф Толстой по-разному называли сады с живописными остатками старины.

Даже старожил и знаменитый краевед Иван Иванович Василёв не мог в этом разобраться. В статье «Памятники псковской старины», опубликованной «Псковскими губернскими ведомостями» в 1878 г., он говорил о развалинах во дворе места, принадлежащего Макарову. В том же году вышел его «Историко-статистический очерк города Пскова», в котором упоминались те же величавые развалины древнего дома в саду барона Медема. На общем собрании Псковского археологического общества /ПАО/ 18 октября 1881 г. Василёв обратил внимание на это древнее трёхэтажное величественное здание против Поганкиных палат: оно никому не принадлежит и если его отреставрировать, то было бы прекрасное помещение для музея ПАО. Идею не поддержали.

К 1906 г. два деревянных дома, принадлежавших дочери генерал-лейтенанта Павла Макарова, перешли к прапорщику запаса, частному землемеру Александру Николаевичу Хитрову. В 1907 году он обратился к обществу за разрешением «ремонтировать на свой счёт разрушающуюся оконную арку старинного здания, находящегося на его дворе, и устроить над всем зданием, на свой же счёт, толевую крышу. Упомянутая арка грозит падением на жилую веранду дома г. Хитрова. Здание это слывет в народе под названием «дворца Марины Мнишек …» .

ПАО выдало удостоверение об отсутствии препятствий к производству работ. Однако соседи, которым до этого была безразлична судьба погибающих древних развалин, стали претендовать на земельный участок под ними… Только к середине 1913 г. ремонт здания был закончен. Домовладелец далеко отошел oт обещанных мелких починок: перенёс фасад с северной на южную сторону, устроив там не свойственное древним традициям крыльцо, расширил окна, сделал плоскую крышу… Здание стало приземистым, утратило древний облик. Но благодаря ремонту «дворец» был спасён от полного разрушения, на 70 лет став жилым.

К началу 90-х годов ХХ в. все постройки на Романовой горке были освобождены от жильцов и арендаторов в связи с предполагавшейся реставрацией. Однако ожидание больших денежных средств из центра не оправдалось.

Пустующие здания разрушаются быстро, и с каждым годом проблема их спасения становится острее и сложнее.

Натан ЛЕВИН.

На фото:
Лжедмитрий I
Марина Мнишек
«Дворец Марины Мнишек» в Пскове. Репродукция с дореволюционной открытки.